НЕДОПИСАННЫЕ СТРАНИЦЫ ЖИЗНИ (Авраам Коэн)

Михаил Ринский

НЕДОПИСАННЫЕ СТРАНИЦЫ ЖИЗНИ (Авраам Коэн)

Книга Бориса Перникова

о герое очерка

В апреле 2007 года ушёл из жизни замечательный человек, известный и уважаемый не только в Израиле, но и во многих странах мира, Председатель Союза воинов и партизан - инвалидов войны с нацизмом Авраам КОЭН. В конце марта он успел получить первые экземпляры тёплой и задушевной книги "СТРАНИЦЫ ЖИЗНИ", написанной о старшем друге и наставнике журналистом и писателем Бориса Перниковым. Автор этих строк писал рецензию на неё, когда пришла эта скорбная весть… С болью в сердце пришлось изменить настоящее время на прошедшее и, конечно, более подробно рассказать о большой, содержательной, полностью отданной людям жизни этого неординарного человека. Ему было 87 лет.
Скромное название прижизненной книги о Аврааме Коэне и отсутствие фамилии автора на обложке представляются и символичными, и не случайными: действительно, и герой книги, и её автор, при всей их разносторонней деятельности и активности, исключительно скромные в жизни люди. Приходится добавить: герой книги – был, автор книги – есть. И спасибо ему, что он успел отдать должное замечательному человеку ещё при его жизни. В личной беседе Борис сказал автору статьи, что торопился, потому что чувствовал… Он и сам, как и все друзья – ветераны войны, уже в довольно пожилом возрасте.
Авраама Коэна знают многие и в Израиле, и во многих странах. То, что сделал он для стра-ны в своё время и что продолжал делать для её граждан, более других нуждающихся в её поддержке, – это само по себе уже, по словам Евгения Евтушенко, "подвиг, рассредоточенный во времени". В то же время, захожу в интернет, - и на столь же скромном сайте Союза воинов-инвалидов сведения о его председателе черпаю разве что из уважительного поздравления Ав-рааму Коэну с 85-летием от российского сподвижника ветеранского движения, к сожалению, ныне уже тоже покойного друга юбиляра генерал-майора Петра Бограда.
Свой приветственный адрес от имени всех ветеранов России генерал начинает словами: "Меня поражает в этом человеке редкий талант руководителя, умение быстро решать сложные вопросы, постоянная неутомимая забота о людях…". Из воспоминаний самого Авраама трудно сделать такой вывод: говоря об успехах созданного Ицхаком Зандманом и им Союза, он не употребляет местоимения "Я", - только "МЫ".
Скуп на похвалы себе и автор книги, один из сподвижников Авраама, профессиональный журналист и писатель, председатель Комитета Союза воинов - инвалидов Петах-Тиквы Борис Перников. А ведь и он, как и герой его книги, и отважно воевал, и имеет несколько ранений, в том числе тяжёлые, и вместе со своим старшим товарищем и кумиром боролся и успешно отстаивал права тех, кто доверил им и свои голоса, и здоровье, а порою и жизнь. И здесь пришлось изменить настоящее на прошедшее время. Но для Бориса, как и всех друзей Авраама по Союзу, остаются настоящее и будущее – им необходимо продолжить и осуществить замыслы своего вожака, хотя без него это будет ещё более сложной задачей.
Слова "Кумир" в книге нет, этим словом я охарактеризовал отношение к Аврааму со сторо-ны не только Бориса, но и других "товарищей по оружию", которое я почувствовал из личных высказываний. Он для сподвижников – живой пример. С глубоким уважением – иное отношение к Аврааму трудно представить – пишет автор об эпизодах очень непростой жизни героя книги. Приводит и воспоминания Авраама Коэна, начиная с родословной семьи польских евреев. Отец, Шмуэль Коэн, сын потомственного раввина городка Амиазда, 1894 года рождения, был единственным сыном из девяти детей раввина. Бабушка была родом из гурских хасидов; сама она и все её братья и сёстры погибли в период Катастрофы.
Мать Авраама, Дора-Либа, была дочерью раввина городка Томашова. Бабушка умерла при родах одиннадцатого ребёнка, сына Мендла, который станет руководителем хабатской ешивы в Варшаве и Лодзи, назначенным на должность раввином гетто Лодзи Ромковским.
Авраам Коэн родился в 1920году в польском городке Петраков-Трибольском. С семилетнего возраста жил в Лодзи, городе, треть населения которого, свыше 200 тысяч, составляли евреи. Братья Авраама, как и он сам, учились в ешивах, старшие занимались торговлей и успели обзавестись многодетными семьями. В городе текстильщиков, где среди евреев более половины были бундовцами и коммунистами, и некоторые из братьев Коэнов, включая Авраама, в тайне от родителей вступали в левые, а то и комсомольские подпольные организации.
В то же время, в душе Авраам всю жизнь оставался приверженным к своим религиозным корням. "Пятницы" и другие заседания в Союзе начинались с чтения недельного раздела торы лично Авраамом Коэном.
Оккупация Польши фашистской Германией в сентябре 1939 года изменила всё. В Лодзи с каждым днём всё более бесчинствовали оккупанты, положение евреев становилось невыносимым, производились аресты и расстрелы. В начале ноября Аврааму удалось, переодевшись в крестьянскую одежду, бежать из Лодзи и, с помощью контрабандиста, переправиться на территорию, занятую Красной армией. Почти все родные и близкие Авраама оказались в гетто и погибли в фашистских концлагерях.
В Белостоке он записался в число желающих работать в СССР. После сбора урожая в Мо-гилёвской области трудился на минской фабрике вязальщиком. Вчерашний гражданин Польши не подлежал призыву в Красную армию. Он по своему желанию стал красноармейцем задолго до войны. Приняв Авраама за уроженца Могилёвской области, Минский военкомат направил его в стрелковое училище в городе Лубны. Здесь курсанта Коэна и застала война.
Автора книги война застала в Могилёвской области, где не так давно трудился Авраам. Правда, Борису было только шестнадцать, призыву он ещё не подлежал и на фронт попал позднее. А потом, уже в 80-х годах, работая зам. редактора "Мiнckaй прауды" на белорусском языке, Борис жил рядом с фабрикой "Красный текстильщик", на которой работал в 1940 году Авраам Коэн. Не только эти жизненные пересечения, но и фронтовые воспоминания, и ранения, и ныне – работа в Союзе инвалидов войны во благо этих достойных людей подвигли Бориса Перникова к созданию книги. Напрасно автор просит прощения у тех, кто знает героя книги свыше полувека и мог бы больше рассказать. Наоборот, спасибо Борису, что удалось "выжать" из скромного Коэна и собрать по крупицам известное, создав в результате вполне законченный образ этого сложного человека.
Курсант Коэн оказался в дивизии, формировавшейся в волынских лесах. "Подготовка диви-зии к боям – позорная страница истории войны. Стыд и позор Киевскому военному округу и всей Советской армии, посылавшей пушечное мясо на верную смерть", - писал А. Коэн в вос-поминаниях.
В первом же бою под Каневом его воинская часть была разгромлена. Многих командиров и бойцов судили, Коэн был направлен в штрафной батальон, был ранен, как говорится – "смыл вину (чью?) кровью" и, мало того, был награждён медалью "За отвагу".
Затем Авраам воевал в составе 1-й Гвардейской стрелковой дивизии, известной тем, что в ней воевало около двух тысяч евреев. Среди комсостава было около двухсот евреев, в том числе Герой Советского Союза майор Михаил Либман.
Шесть раз был ранен Авраам за время войны. Второе тяжёлое ранение он получил под Орлом, когда во время успешного наступления 1-й Гвардейской дивизии Коэн едва не лишился не только ноги, но и жизни. Третье тяжёлое ранение – под Кенигсбергом, в ту же правую ногу и в живот. Ещё три серьёзных ранения Авраам характеризует, как лёгкие. Войну он закончил с орденами Красной звезды и Отечественной войны 1-й степени, множеством фронтовых медалей. Уже в мирное время, кроме советских и российских боевых орденов и медалей к юбилеям, Авраам Коэн будет награждён и орденом Дружбы народов.
На Урале, где Авраам оказался на лечении после тяжёлого ранения, он познакомился с Ро-зой, а после войны разыскал её на Украине. В июле 45-го им обоим пришлось даже одежду одалживать на свадьбу. И затем – 52 года Роза была его другом и соратником, в том числе по работе в Союзе инвалидов. За эти годы выросли дети, внуки. К сожалению, Роза раньше мужа покинула этот мир. В последние годы Аврааму повезло: милая и заботливая женщина, и тоже Роза, вошла в его жизнь и в дом в Квар-Сабе, а дочь её стала и его дочерью.
Но вернёмся в трудные первые послевоенные годы. Всю свою энергию Авраам посвятил делу репатриации евреев на историческую родину. Вернувшись в Польшу, он становится чле-ном нелегальной организации "Бриха" и под угрозой ареста самоотверженно ведёт свою опас-ную работу. В его родном городе Лодзь – всего триста евреев. Воспоминания, связанные с его Катастрофой, сам Коэн назовёт "грустным и горьким рассказом об уничтожении еврейского города нацистским зверем, да будет стёрта память о нём".
Ещё осенью 1945 года Авраам познакомился на руинах гетто Лодзи с Ицхаком Зандманом, который уже тогда думал о том, как окружить заботой инвалидов войны. Затем были их встречи ещё в Европе.
В 1948 году семья Коэн переезжает в Израиль. Здесь Авраам встречается с Ицхаком в тель-авивском доме репатриантов "Шимон". Как пишет Коэн, "после официального создания Союза и его регистрации у военного коменданта Яффо был составлен первый Устав Союза… Вышел первый номер журнала "Голос инвалидов войны на идише, иврите и польском. Этот номер был посвящён увековечению памяти погибших. Ясно, что надо было заботиться о благополучии инвалидов войны, об их нуждах, о признании прав".
Участвуя в организации и активной работе Союза инвалидов войны, Авраам Коэн в эти го-ды значительную часть времени находится и за границей, в составе дипломатических миссий в Варшаве, Москве, Вене, занимаясь именно репатриацией восточноевропейских евреев, в том числе инвалидов. Нужно было рассказать людям правду об Израиле, вызвать симпатию к стране.
Как пишет в приветствии генерал П. Боград, в 60-е годы в Москве, "работая в посольстве, обладая незаурядным опытом общения с людьми, Коэну удалось наладить контакты с бывшими фронтовиками и узниками гетто. Одним из ярких примеров пропаганды еврейских традиций для советских людей, оторванных от еврейской жизни, было решение Авраама торжественно отметить бар-мицву сына в Московской хоральной синагоге. В ней и на прилегающих улицах собралось почти три тысячи человек. Позже они говорили, что были счастливы присутствовать на этом красивейшем обряде".

Раздражение советских властей по подобным поводам не в последнюю очередь повлияло на прекращение дипломатических отношений двух стран. Именно Коэн запирал двери закры-ваемого Посольства в Москве. В период алии 70-х годов, когда основной поток "прорвавшихся" направлялся через Вену, и сюда был направлен Авраам с той же миссией - способствовать скорейшему оформлению документов и отправке репатриантов в Израиль.
В воспоминаниях Авраама Коэна приводятся цифры состава руководимого им Союза инва-лидов войны против нацизма. Сразу после провозглашения государства прибыло около 500 инвалидов, а в 1954 году, когда был принят Закон о статусе инвалидов, из 800 поданных прошений было удовлетворено около 600. В 1956-60 годах, во время "алии Гомулки", из Польши прибыло до трёх тысяч инвалидов. В периоды алии 70-х, а затем и 90-х годов в страну прибыло около восьми тысяч. За 50 лет существования Израиля в Союзе инвалидов войны с нацизмом было зарегистрировано свыше 13500 человек, но и были большие потери: люди в возрасте и больные умирали. К 2006 году их осталось 6550 человек. Кроме того, к этому времени зарегистрировано 2700 вдов инвалидов, о которых также заботится Совет. Авраам Коэн как раз в последнее время добивался улучшения условий жизни жён и вдов инвалидов, но не успел завершить это святое дело. Остаётся только надеяться на его соратников и сподвижников в "эшелонах власти".
Работу Союза, и прежде всего самого Авраама Коэна, в области укрепления статуса инва-лидов войны трудно переоценить. Несмотря на 87-летний возраст, Авраам продолжал активно влиять и на кнессет, добиваясь справедливых законодательных актов. Вот что он писал в од-ном из последних номеров журнала воинов - инвалидов войны (их, кстати, вышло 174 номера) – Борис Перников приводит в книге эти слова, которые в журнале опубликованы под заголовком: "С мольбой и надеждой":
"Те, кто воевал в войне, закончившейся 61 год назад, - люди очень пожилые. В их положе-нии уже невозможно протестовать…для оказания давления на организации, где чиновники не скрывают безразличия… и даже лишают их льгот, предоставленных законом. Когда старикам невмоготу, они с надеждой и мольбой обращаются к депутатам кнессета… Мы искренне надеемся, что они встанут на защиту наших интересов…, что они помогут нам одолеть бюрократию, которая стала частью этой власти".
Авраам Коэн откровенно писал о том и о тех, кто мешает стране. Его знали и уважали и в стране, и в мире на самом высоком уровне. В конце книги – фото его дружеских бесед с Эзером Вейцманом и Шимоном Пересом, он – рядом с Ципи Ливни и Авигдором Либерманом. С Владимиром Путиным и Лехом Квасницким он беседует на русском и польском. Вот фото Авраама с послами Александром Бовиным и Геннадием Тарасовым, с Иосифом Кобзоном. А вот – та самая бар-мицва сына в Хоральной синагоге Москвы…
Проблемы инвалидов и ветеранов войны, пишет автор книги ещё в настоящем времени, ос-таются содержанием жизни А. Коэна. более 60-ти лет. Из них З0 лет, до самой кончины, он возглавлял Союз. В последнее время он был занят подготовкой закона о вдовах инвалидов войны.
Одно из направлений активной деятельности Авраама – увековечение памяти евреев – ве-теранов и инвалидов войны. С его участием воздвигнуты во многих городах памятники и обелиски, установлены мемориальные доски, издано немало книг памяти. Подготавливается серия книг – энциклопедический цикл "Против нацистского врага – бойцы рассказывают". Большой вклад вносится в создание и пополнение музея "Яд ва-Шем". Активно сотрудничает Союз, и прежде всего сотрудничал сам А. Коэн, со многими международными и иностранными организациями в деле увековечения жертв Катастрофы, подвигов и уроков войны.
По пятницам, после заседаний и решения вопросов, в том числе с гостями, а среди них бывали и послы, часто переходили в хорошо оборудованный клуб имени Ицхака Зандмана, где продолжалась задушевная встреча в честь юбиляров и гостей. Звучали и песни, от "Отпусти народ мой…" до "Вставай, страна огромная" и "Не стареют душой ветераны…". И одним из са-мых активных и "молодых" духом исполнителей был (что поделаешь – был) сам Авраам Коэн – человек большого сердца, служивший доброте, как пишет в послесловии к книге инвалид войны Дора Немировская.
В небольшой, но содержательной книге Борис Перников, опытный журналист, автор десят-ка книг, создал достаточно полную картину жизни и живой образ незаурядной личности Авраама Коэна. Книга "Страницы жизни" – весомый и своевременный вклад в память о "человеке, прожившем достойную, насыщенную, оставившую самые благодарные воспоминания жизнь", - как автор характеризует Авраама Коэна – пусть будет вечной добрая память о нём.

ЮНОША В БЕСКОЗЫРКЕ

Михаил Ринский

ЮНОША В БЕСКОЗЫРКЕ

Они видели многое.
Они совершали подвиги.
Жизнь их была полна приключений.
Джек Лондон.

Этот эпиграф автор заимствовал из повести Валентина Пикуля "Мальчики с бантиками". Эта повесть и роман писателя "Реквием каравану PQ-17" посвящены тяжёлому, опасному, но героическому периоду жизни и самого писателя, и героя нашего повествования – периоду Великой Отечественной войны.
Семёну Заллу было всего пятнадцать с небольшим, но он, как и все подростки в те суровые годы, мысленно был там, на фронте, где в эти напряжённые месяцы 1942 года решалось: "или-или". Обидно было Семёну: он чувствовал в себе силы и сноровку на все восемнадцать лет. Недаром занимался, помимо школы, ещё и в спортивной школе, и в кружках – любил лихие пля-ски. Может быть, и наследственность имела место: отец в гражданскую войну сражался в Первой конной армии Будённого. Словом, сын рвался в бой.
А в это время военно-морской флот воюющей страны был ослаблен огромными потерями не только боевых кораблей, но и моряков, уходивших с потопленных кораблей в морскую пехоту и погибавших в самых тяжёлых боях. Если в окопы можно было послать любого колхозника, в танк посадить после недолгого обучения шофёра, то на современный военный корабль требовались не просто закалённые здоровяки, но высококлассные опытные специалисты: уже в то время без сложной механики, новейшей автоматики, радио, акустической и навигационной аппаратуры корабль был и неэффективен, и обречён. Всю эту технику и оборудование в боях требовалось чётко, быстро и синхронно обслуживать, а при повреждениях корабля – самоотверженно восстанавливать в шторм, мороз, под накрывающими волнами. От "живучести", плавучести, манёвренности корабля зависели и их жизни.
С другой стороны, десятки тысяч подростков рвались в бой, и пределом их романтических порывов был флот. И в трудные для страны майские дни 1942 года приказом Наркома ВМФ ад-мирала Кузнецова", в целях создания кадров будущих специалистов, требующих длительного обучения и практики плавания на кораблях", создавалась Школа юнг. Приказ требовал комплектовать школу юношами 15-16 лет, исключительно добровольцами и с разрешения родителей.
Объявление о наборе в Школу юнг появилось и в Горьком (Нижнем Новгороде). Сёма слишком хорошо знал свою маму и имел все основания не быть уверенным в том, что она даст своё родительское разрешение. Подпись родителей требовалась на мобилизационном листке - одном из заполнявшихся бланков. Смекалистый Семён надписал на нём только свои основные данные и положил в почтовый адрес. Получилось, что он не добровольцем поступает в Школу юнг, а его призывают. Поплакав, мама подписала. С медкомиссией у Семёна проблем не было. По возрасту он подходил, в комсомол ещё принят не был, но этого приказ Наркома и не требовал.
И вот уже подростков из разных городов привозят в Архангельск в своём же домашнем одеянии. Временно поселяют в бараках. Проходят отборочный экзамен, ещё раз медкомиссию, У Семёна проблем нет, а вообще-то отсеивали многих, в том числе не подходящих и по возрасту. Будущему писателю Вале Пикулю шёл всего тринадцатый. Мама с сыном только-только вырвались из блокадного Ленинграда и направлялись, истощённые, к отцу, служившему во флоте комиссаром. Мама умерла на вокзале Архангельска, так и не увидев мужа. Валентин сам разыскал отца. Узнав от ребят проходившей группы, что они прибыли в Школу юнг, присоединился к колонне и прошёл экзамен благодаря знанию морского дела. Возрастной барьер преодолел как сын флотского комиссара – отца знали и уважали. Медкомиссию за него отчасти проходили новые друзья. Как раз в дни формирования Школы комиссар Пикуль попрощался с сыном и ушёл на фронт. Он так и не вернулся…
Отобранных ребят переодели в морскую форму. Бескозырки ещё были без ленточек. И вот уже вспомогательные суда флота везут юнг на Соловецкие острова, где и было решено раз-местить Школу. Уплывали, когда деревянный Архангельск горел после яростного налёта фаши-стской авиации. Три дня качки в штормовом море, и наконец они на Соловках, где ещё даже сохранилась вывеска: "СЛОН", что означало: "Соловецкий лагерь особого назначения". Совсем недавно он был ещё здесь. В те дни многие узники сражались в штрафбатах.
Вообщё, эти красивые острова, всего в 150 километрах от Полярного круга, с чудо-природой и мягким климатом, были выбраны для Школы юнг очень удачно .За пять веков с того времени, когда первые переселенцы из Великого Новгорода начали осваивать эти места, на островах выросли крепости – монастыри со своими храмами, заводами, верфями и даже типографией. Учебные кабинеты и руководство школы разместили в здании монастыря; рядом сами юнги построили себе огромные землянки – "кубрики", как их называли, каждая на две группы по 25 человек. В них и жили, и занимались юнги 1-го батальона, готовившего моряков, менее связанных с техникой. Здесь, к примеру, проходил подготовку рулевого Валентин Пикуль, Мо-ряков технических специальностей готовили во 2-м батальоне, размещавшемся в Кремле, в 12 километрах от 1-го. Здесь были все необходимые для подготовки образцы техники. Семён Залл был во 2-м батальоне, его обучали специальности "Артиллерийский электрик".
Подготовка была исключительно интенсивной. Было и общее образование по программе 7-10 классов, и специальные военные и технические предметы. Плавали, ходили в море на шлюпках и вельботах, на вёслах и на парусах. Учились стрелять. Командирский и преподавательский состав был сильный. Начальник Школы юнг капитан 1-го ранга Юрий Авраамов пользовался всеобщим уважением и любовью.
Питание было в общем достаточное. Много продуктов консервированных мясных - из Аме-рики и Англии. Масло, сахар, изюм – по нормам. Борщи, каши, сухофрукты. Когда дежурили на камбузе, - прихватывали что-нибудь себе и, конечно, друзьям. Ловили рыбу. Летом – грибы, ягоды.
Долгое время немцы не знали про Школу на Соловках: их самолёты пролетали мимо - бом-бить Архангельск. Что-то пронюхав, заслали шпионов – их выловили. Затем, очевидно, всё-таки узнав про Школу, пытались "выкурить" школу поджогами леса и, наконец, отравили воду в протоках между островами и каналах. Многие пострадали, но медики справились, причина была найдена и болезнь побеждена.
К осени 1943 года состоялось принятие присяги, точнее – клятвы, так как присягу по закону могли принять лишь после 18-ти лет. Сдали выпускные экзамены. Лучшие получали право вы-бора флотов и кораблей, куда их направляли служить. Наконец на бескозырки выдали ленты, но с надписью: "Юнга" и укороченные, - до достижения 18-летнего возраста. А в Школу уже прибывала смена – ребята 2-го выпуска. Всего Школа юнг, единственная в мире, подготовит 4 тысячи моряков. Из них выживет едва больше тысячи. Среди выпускников будут выдающиеся люди, о которых узнает вся страна. Например, замечательный бас ленинградского Кировского (Мариинского) театра оперы и балета Борис Штоколов.
Семён Залл был направлен артиллерийским электриком на эскадренный миноносец "Разъ-ярённый", один из семи эсминцев, входивших в Североморскую эскадру. В то время это была ещё эскадра, так как на Севере у СССР тогда не было "тяжёлых" кораблей. Лишь позднее англичане передали устаревшие линкор и крейсер, после чего Северный флот Союза стал отвечать этому названию. Основной задачей советских эсминцев была охрана караванов кораблей с союзнической помощью Советскому Союзу. От британских берегов до Медвежьих островов караваны охраняли британские и американские военные корабли. У Медвежьих островов их встречали советские эсминцы и конвоировали до советских портов. Всего эсминец "Разъярённый" совершил 38 таких походов. Участвовал также в обстрелах портов и войск противника вдоль побережья Финляндии и Норвегии.
Валентин Пикуль был направлен рулевым на эсминец "Грозный", на котором воевал до конца войны; затем был демобилизован из-за повреждения позвоночника.
На корабле у каждого матроса было несколько обязанностей, в зависимости от обстановки. Во время боя электрик – артиллерист Семён Залл занимал свой боевой пост в Центре автома-тической стрельбы (ЦАС), хорошо защищённом, герметически изолированном помещении. С ходового мостика, с командно-дальномерного поста в ЦАС передавались приказы и данные: курс, цель, прицелы. ЦАС обрабатывал данные и передавал команды на орудия. После их наведения загорались на пульте лампочки, подтверждавшие готовность всех орудий, и нажатием кнопки открывался залповый огонь.
Семёну повезло: он попал на отличный, более мощный эсминец, перебазированный с Ти-хоокеанского флота. Два корабля с Балтийского флота немцы потопили, один "разломило" в сильнейший шторм. Повезло ему и с комсоставом: был отличный капитан корабля Глеб Ва-сильев. И был отличный главный механик Розенштейн, отвечавший и за живучесть корабля (К сожалению, память Семёна не сохранила его имени). Благодаря хладнокровию командиров в смертельно опасной ситуации, их командам и умелым действиям экипажа корабль сохранил живучесть и не пошёл ко дну, когда 20 января 1945 года эсминец был торпедирован немецкой подводной лодкой. У корабля буквально оторвало 20 метров кормы. В этом бою из 150 членов экипажа корабля погибли 53 моряка , в том числе три юнги. И всё-таки корабль остался наплаву благодаря умелым действиям Розенштейна и его аварийной команды. "Разъярённый" потерял ход, но продолжал огонь двумя орудиями. В этой ситуации, когда недвижимый корабль и пришедшие ему на помощь могли оказаться лёгкой добычей подлодок врага, раненный эсминец был самоотверженно взят на буксир норвежским тральщиком, продемонстрировавшим дружбу и взаимопомощь на море. Из этой страны немцев к тому времени уже выбили. Один из советских тральщиков сопровождения всё-таки уничтожил в том бою вражескую подлодку. После боя на смену норвежцу пришёл эсминец "Разумный" и отвёл беспомощный корабль в один из пор-тов Финляндии, в то время уже прекратившей сопротивление. С нар. артистом СССР Б. Штоколовым, выпускником Школы юнг.
Оставшиеся до Дня Победы месяцы экипаж "Разъярённого" залечивал раны корабля. По-сле войны Семён Залл служил ещё пять лет на лидере "Баку" и в 1950 году был демобилизован в звании старшины 2-й статьи.
Грудь боевого моряка украшает много орденов и медалей. Ну а как, спрашиваю, моряки – евреи воевали? Не посрамили чести своего народа? В то время, говорит Семён, и не вспоми-нали о том, кто есть кто. Воевали на равных с полной отдачей. На "Разъярённом", кроме героя спасения корабля главного механика Розенштейна и самого Семёна Залла, было ещё несколько рядовых. Когда затем Семён служил на лидере "Баку", штурманом корабля был еврей. Всем известен командир подлодки – малютки Герой Советского Союза Израиль Фисанович, потопивший 13 вражеских кораблей и погибший в 1944 году при выполнении боевого задания. Немало и других достойных примеров евреев-моряков.
После демобилизации Семён Залл поступил в Воронежский техникум физкультуры, затем – в пединститут, получил диплом преподавателя анатомии и физвоспитания. Со временем переехал в Ригу, где к тому времени жила его мать, и продолжал преподавать до выхода на пенсию в 1986 году. С этого времени до 1990 года, до смерти Пикуля, по его просьбе занимался техническими вопросами обеспечения работы писателя, начиная от доставания дефицитной в то время бумаги и кончая договорённостями о издании книг писателя. Семён хранит все основные книги писателя, в том числе с его дарственными автографами.
Не раз Семён Залл участвовал во встречах ветеранов – североморцев и выпускников Шко-лы юнг. Репатриировался в Израиль в 1993 году. В Бат-Яме Семён – один из самых активных участников большой и полезной работы Союза моряков – ветеранов. Он – основной солист и танцор ансамбля "Морская душа". Есть у ветеранов – моряков и свой клуб "Морское братство". Флагман всей бат-ямовской морской "эскадры" – Капитан 1-го ранга Виктор Храмцов, бывший заместитель Начштаба Черноморского флота, послужной список которого уникален. Он командовал и подлодкой на Тихом океане, и эсминцем на Чёрном море. Но об этом совершенно особом человеке можно говорить бесконечно и писать целый роман.
Всё-таки сколько интереснейших, достойных не просто внимания, а изучения их жизни, подвигов и наследия ветеранов той войны живёт в нашем небольшом, но по-своему уникальном государстве. Низкий поклон и глубокое уважения этим замечательным людям.

Михаил Ринский (972) (0)3-6161361 (972) (0)54-5529955
rinmik@gmail.com
mikhael_33@012.net.il